Старуха Нависла туча окаянная, Что будет — град или гроза? И вижу я старуху странную, Древнее древности глаза. И поступь у нее бесцельная, В руке убогая клюка. Больная? Может быть, похмельная? Безумная наверняка. — Куда ты, бабушка, направилась? Начнется буря — не стерпеть. — Жду панихиды. Я преставилась, Да только некому отпеть. Дороги все мои исхожены, А счастья не было нигде. В огне горела, проморожена, В крови тонула и в воде. Платьишко все на мне истертое, И в гроб мне нечего надеть. Уж я давно блуждаю мертвая, Да только некому отпеть. 1952 Юродивая Кабы в пестром платье идиоткой Мне сейчас по улице брести, Хохотать бы резко, во всю глотку, Тварью, Богом избранной, цвести. И плевать беспечно в проходящих, И крестить бы вывеску «Кино», Пением молитв тревожить спящих, В каждое заглядывать окно. И носить на голове скуфейку, Позабыть про обувь, про белье. Выпросив у бедного копейку, Отдавать богатому ее. Перед подлецом среди народа Становиться на колени в грязь. И, как я, такого же юрода Величать: Царевич, Светлый Князь. Русская юродская судьбина, Почему она меня влечет? Потому что в жилах половина Крови древних странников течет. 1954 * * * # Что всего ужасней между всеми Пытками? (А их на свете тьма.) Темной поздней чувственности бремя, Бесполезный мрачный жар ума. 1954 Я Голос хриплый и грубый, — Ни сладко шептать, ни петь. Немножко синие губы, Морщин причудливых сеть. А тело? Кожа да кости, Прижмусь — могу ушибить, А все же: сомненья бросьте, Все это можно любить. Как любят острую водку, — Противно, но жжет огнем, Сжигает мозги и глотку И делает смерда царем. Как любят корку гнилую В голодный чудовищный год, — Так любят меня — и целуют Мой синий и черствый рот. 1954 * * * Днем они все подобны пороху, А ночью тихи, как мыши. Они прислушиваются к каждому шороху, Который откуда-то слышен. Там, на лестнице... Боже! Кто это? Звонок... К кому? Не ко мне ли? А сердце-то ноет, а сердце ноет-то! А с совестью — канители! Вспоминается каждый мелкий поступок, Боже мой! Не за это ли? С таким подозрительным — как это глупо! - Пил водку и ел котлеты! Утром встают. Под глазами отеки. Но страх ушел вместе с ночью. И песню свистят о стране широкой, Где так вольно дышит... и прочее. 1954 * * * Загон для человеческой скотины. Сюда вошел — не торопись назад. Здесь комнат нет. Убогие кабины. На нарах бирки. На плечах — бушлат. И воровская судорога встречи, Случайной встречи, где-то там, в сенях. Без слова, без любви. К чему здесь речи? Осудит лишь скопец или монах. На вахте есть кабина для свиданий, С циничной шуткой ставят там кровать: Здесь арестантке, бедному созданью, Позволено с законным мужем спать. Страна святого пафоса и стройки, Возможно ли страшней и проще пасть — Возможно ли на этой подлой койке Растлить навек супружескую страсть! Под хохот, улюлюканье и свисты, По разрешенью злого подлеца... Нет, лучше, лучше откровенный выстрел, Так честно пробивающий сердца. 1955 * * * Опять казарменное платье, Казенный показной уют, Опять казенные кровати — Для умирающих приют. Меня и после наказанья, Как видно, наказанье ждет. Поймешь ли ты мои терзанья У неоткрывшихся ворот? Расплющило и в грязь вдавило Меня тупое колесо... Сидеть бы в кабаке унылом Алкоголичкой Пикассо... 1955 * * * Восемь лет, как один годочек, Исправлялась я, мой дружочек. А теперь гадать бесполезно, Что во мгле — подъем или бездна. Улыбаюсь навстречу бедам, Напеваю что-то нескладно, Только вместе ни рядом, ни следом Не пойдешь ты, друг ненаглядный. 1955 * * * О, если б за мои грехи Без вести мне пропасть! Без похоронной чепухи Попасть к безносой в пасть! Как наши сгинули, как те, Кто не пришел назад. Как те, кто в вечной мерзлоте Нетленными лежат. 1972 Российская тоска Хмельная, потогонная, Ты нам опять близка, Широкая, бездонная, Российская тоска. Мы строили и рушили, Как малое дитя. И в карты в наши души Сам черт играл шутя. Нет, мы не Божьи дети, И нас не пустят в рай, Готовят на том свете Для нас большой сарай. Там нары кривобокие, Не в лад с доской доска, И там нас ждет широкая Российская тоска. 1974 Шутка В переулке арбатском кривом Очень темный и дряхлый дом Спешил прохожим угрюмо признаться: «Здесь дедушка русской авиации». А я бабушка чья? Пролетарская поэзия — внучка моя. Раньше бабушки внучка скончалась — Какая жалость! 1975
Баркова Анна Александровна (16 (29).07.1901, Иваново-Вознесенск – 29.04.1976, Москва)
Поэт, прозаик, эссеист. Около года была секретарем А. В. Луначарского. В 1922 вышла первая книга стихов «Женщина» с его предисловием. В 1934–1939, 1947–1956, 1957–1965 отбывала заключение по политическим обвинениям.
...Вечно не та. – М.: Фонд Сергея Дубова, 2002.
Что всего ужасней между всеми... – из цикла «Моментальные снимки (Опыт камерной лирики)» (1954).
_______
Русские стихи 1950—2000 годов. Антология (первое приближение). В двух томах. / Сост. И. Ахметьев, Г. Лукомников, В. Орлов, А. Урицкий. — М.: Летний сад, 2010. — 920+896 с. (пер.) — (Культурный слой; Волшебный хор.) — Тир. 1000 экз.
Т. 1, с. 75—79 (868).
